Теперь докормить. Эй, кто следующий: Зурбаган, Сварог, Зодчий.
Зодчий, Сварог, Зурбаган.
Чай с молоком Злате.
Кормим: Зурбаган, Сварог, Зодчий.
Опа, Заветка, обойдёшься!
Сварог, Зурбаган.
Ой, Зорица иди сюда.
Сокол, марш к маме!
Сварог, Зурбаган,Зорица.
Лёлик, иди, малыш, ко мне.
И так изо дня в день.
Наша королева-мать очень скоро поняла, что эта бутылочка с молоком является для неё большой подмогой. Теперь она с надеждой смотрела на меня, когда я заходила в комнату, несу ли я заветную бутылочку и её любимый чай с молоком.
Надо сказать, что положение королевы-матери пришлось ей по душе. Когда впервые после родов она встретилась во дворе с Аргунью и Багряном, она прошествовала мимо них с таким озабоченным и независимым видом, настолько явно проигнорировала их присутствие, что у простодушного Багряна просто отвисла челюсть, он глазам своим не поверил.
Злата, которая пылинки сдувала с его плеча, которая готова была его ноги мыть своей уборной псовиной, теперь ПРОСТО ЕГО НЕ ЗАМЕЧАЕТ!
Аргунь тоже растерялась, не получив ожидаемую трёпку за уединение с Багряном в течение почти что двух суток. Это даже было оскорбительно — такой полный игнор! Но Аргунь, как истинная женщина, решила, что она об этом подумает потом, а пока, значит, — её счастье!
Багрян… Я затрудняюсь предположить, что подумал он, но по секрету от Златы могу предположить, что печаль его была не очень продолжительна, ведь верная подруга Аргунь была рядом, она всегда была рядом, с младенчества, с молочных зубов, пока её законное место не отжала появившаяся Злата.
— Здравствуйте, — сказала она. — А вот и я!
При каких обстоятельствах в нашем доме появилась Злата и Зюля читайте здесь
И кончилось Аргушино девичье счастье, увела Златка у неё из-под носа парня, который по праву принадлежал ей, был её судьбой. Совсем как в той песне Анны Герман:
«Красивая и смелая дорогу перешла,
Черешней скороспелою любовь её была!»
Ну, это я отвлеклась, это, вообще-то, другая история.
Наш любовный треугольник: Багрян, Злата, Аргунь
Проводив её глазами, Багрян и Аргунь переглянулись и, не сговариваясь, заняли бессменный пост возле входной двери, вход в которую им обоим был пока заказан. Запах, который они почувствовали от Златы, настолько их заинтриговал, что они решили непременно выяснить, что же такое за этой дверью.
Зюля, видавшая виды и, в отличие от молодёжи, сразу прекрасно поняла, что происходит за этой дверью. Подробностей она явно знать не желала.
— Дурачьё, не лезьте туда. — пыталась образумить она Багряна и Аргунь, но те не обращали на её советы никакого внимания.
Махнув досадливо хвостом, она развернулась и пошла прочь.
Бабушка Зюля
«Спасибо, это уж без меня, а вас я предупредила». — говорил весь её вид, когда она поспешно ретировалась в безопасное, с её точки зрения, место.
— Я лучше тут полежу, целее буду. — ворчала она, забираясь на свой лежак.
Покрутившись и собрав под себя все свободные на данный момент матрасы (один под спину, другой под голову, третий про запас, а молодёжь и так обойдётся) она удовлетворённо затихла.
«Да-да, и близко не подойду, это вы уж как-нибудь без меня». — думала она, засыпая.
А Злата блаженствовала, весь дом был в её распоряжении, и она одна владычествовала здесь. Надо сказать, что Митя при первом писке новорождённого щенка в панике покинул принадлежавшую ему территорию, то есть диван, к которому он не без труда привык, а потом и полюбил, и мелко дрожал на коврике в прихожей.
Митя прячется в багажнике
С этого дня в дом далее прихожей он двигаться не смел. С утра он сбегал из дома и проводил весь день во дворе или в багажнике машины, где он полюбил лежать, чувствуя себя там в безопасности. Если бы его силком вечером не вытаскивали оттуда и волоком не тащили домой, он бы там проводил целые сутки. После того как за ним закрывалась дверь, он забивался в угол прихожей и вытащить его оттуда не представлялось никакой возможности. Почему такой страх перед щенками? Трудно сказать, но это факт.
Историю собаки-феникса Мити можно узнать здесь
Так что вся территория в доме принадлежала ей. Вот только я немного портила картину её полного и безоговорочного царствования.
Вот Злата, наша героиня мать, не покладая языка и молочных желёз кормит, нянчит и растит детишек.
Вот она энергично и нежно привела в порядок Завета, прибралась за Сварогом, бережно пододвинула к себе Златояра. И так всё нежно и умело, что у меня выступают слёзы умиления, когда я наблюдаю эту картину. А Злата, хлопая ресницами, нежно заглядывает мне в глаза. И такая у нас идиллия, дети сыты и ухожены и подстилочка безупречно чистая. Просто не нарадуюсь на нашу примерную мать. Детки счастливо чмокают, мамочка приглядывает, чтобы все были сыты.
— Девочка моя, дорогая, какая ты умница! — говорю.
Наша скромница трепещет ресницами, в её глазах поблёскивает счастливая материнская слеза.
Я тихонько вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, чтобы не потревожить это семейную идиллию, надо мамочке чая с молочком принести.
Отошла на цыпочках пару шагов. Слышу писк, какой-то грохот.
С испугом открываю дверь…
Картина маслом: разбросанные по всему загончику пищащие дети, ведь мамочка поспешно их покинула, стоило мне повернуться спиной. Бросив детей на произвол судьбы, она лежит, задрав ноги на моём диване, не обращая внимания на вопли осиротевших детей.
— Я не поняла… — значительно произношу я.
Вздрогнув, она шлёпается на бок и, задрав голову, видит меня, точнее, мой возмущённый взгляд. Секунду мы смотрим друг другу в глаза. Вроде бы она поняла, скромненько встала и покорно поплелась к щенкам. Оглянулась, проверила, не передумала ли я.
«Нет, — отвечаю я ей взглядом, — Не передумала. Марш к детям!»
Вздохнула, перешагнула в загончик, с видом мученицы улеглась и отвернулась от меня, обиделась.
Я вышла.
Я, конечно, понимаю, что от детей устаёшь, я это понимаю, но не так же быстро. Но всё же она от них действительно уставала и я давала ей возможность от них отдохнуть, не зверь же я, в конце концов. Если дети накормлены и спят, почему мамочке не отлучится, не проветрится.
И вот Злата величественно выплывает во двор, и встречаемая робкими приветствиями Аргуши, горделиво шествует по территории в сопровождении Багряна, который всё пытается разобраться, чем же от неё пахнет.
Тем временем Аргунь, улучив момент, прорывается всё же за заветную дверь. Даже не кинув взгляд на то, что там жарится на сковородке, она безошибочно определяет место, где Злата прячет свою тайну. Переминаясь с ноги на ногу, она жалобно просит, чтобы её пустили хотя бы одним глазков взглянуть на то, что сделало Злату такой важной и значимой.
«Ну, покажи мне». — молит она меня глазами.
— Ну, хорошо, пока Златы нет, взгляни. Только смотри, влетит тебе от Златки.
Но Аргуни всё равно, так или иначе всё равно влетит, а посмотреть хочется.
Я приоткрываю дверь, Аргунь змеёй просачивается в узкую щёлку.
Вошла и остолбенела.
Её глаза, и так не маленькие, стали больше в два раза, они округлились и стали видны сзади из-за её ушей. Такого она не ожидала.
Она с вопросом в глазах посмотрела на меня. Я пожала плечами, что я могла ей ответить на её вопрос.
Детки, спавшие до этого, вдруг зашевелились. Кто-то пискнул, кто-то куда-то пополз, у Аргуни глаза расширились ещё больше.
Она снова посмотрела на меня, в её глазах была мольба.
«Только осторожно». — ответила я ей взглядом.
Шажок за шажочком она приблизилась к бортику. Наклонилась, потянула носом, отпрянула, но любопытство было сильнее.
Осторожно подняла ногу, перешагнула и замерла.
Что она думала, что чувствовала? Можно только предположить.
— Ладно, Аргуша, пойдём, теперь ты знаешь. — позвала я её.
Она послушно пошла за мной, в дверях она нос к носу встретилась со Златкой. Моя душа замерла, в ожидании реакции возмущённой матери.
Секунда — глаза в глаза. Злата сверлила её взглядом, и на этот раз Аргунь глаз не отвела, наконец, обеспокоенная мать проскочила мимо и кинулась к детям. Аргунь, как мне показалось, облегчённо вздохнула и вышла во двор.
«Молодец, Аргунь!» — мысленно похвалила я её.
Заглянула в комнату к Златке, детишки облепили возвратившуюся мамашу и жадно ели. Она подняла глаза и с укоризной посмотрела на меня.
— Всё хорошо, Златочка, всё хорошо! — пролепетала я и скрылась за дверью.
Теперь Аргуша знала тайну Златки, а узнав, она стала бессменным стражем, а после и самой терпеливой нянькой наших детей.
